На Ближнем Востоке Китай стремится сохранять нейтралитет, вступая в диалог со всеми сторонами — от Тегерана до Тель-Авива, включая Эр-Рияд. Цель Пекина ясна: утвердиться в качестве гаранта стабильности для защиты своих энергетических и торговых интересов.
Приверженность Китайской Народной Республики (КНР) Ближнему Востоку отражает тщательно выверенный геостратегический подход, направленный на сохранение региональной стабильности, обеспечение бесперебойного доступа к энергетическим ресурсам и продвижение знаменитой инициативы «Один пояс – Один путь» (BRI), также известной как «Новые шелковые пути». В этом регионе чаще всего выделяются китайско-иранские отношения из-за их политического веса и военного аспекта; однако, как в экономическом, так и в дипломатическом и стратегическом плане, присутствие Пекина здесь далеко не ограничивается связями с Тегераном.
Как и в других частях мира, на Ближнем Востоке Китай делит свои дипломатические партнерства на несколько типов (в порядке убывания интенсивности): «всеобъемлющие стратегические партнерства» (на Ближнем Востоке: Египет, Иран, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты и Бахрейн); «стратегические партнерства» (Ирак, Иордания, Кувейт, Оман, Катар, Сирия, Турция и Палестинская автономия); «партнерства дружественного сотрудничества» (Ливан и Йемен); и, наконец, «инновационные глобальные партнерства» (Израиль).
Китай корректирует свои приоритеты на Ближнем Востоке
Энергетическая зависимость — один из ключевых факторов политики Китая в регионе. Страны Персидского залива, особенно Саудовская Аравия, ОАЭ и Кувейт, входят в число основных поставщиков сырой нефти в КНР – значительно опережая Иран как по объему, так и по надежности и инвестиционной привлекательности.
Экономические реалии подталкивают Китай к наращиванию инвестиций в страны Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (GCC), где финансовая устойчивость, политическая предсказуемость и институциональная открытость создают благоприятную почву для формирования долгосрочных стратегических партнёрств и развития инфраструктуры — в отличие от менее стабильного Ирана.
По этой причине страны Залива косвенно стали ключевыми узлами в архитектуре инициативы «Один пояс – Один путь», получив почти в шесть раз больше китайских инвестиций, чем Иран.
Хотя Иран представляет географический интерес как потенциальный коридор между Китаем и Европой, постоянное действие международных санкций, слабое экономическое управление и региональные авантюры существенно ограничивают его способность привлекать устойчивые китайские инвестиции.
В то же время Израиль предлагает функционирующую и благоприятную среду для инвесторов, что делает его предпочтительным направлением для китайского капитала и инфраструктурных проектов. Его экономика основана на развитой инфраструктуре и динамичном технологическом секторе.
Несмотря на геополитические потрясения, включая недавние столкновения с Ираном – которые, безусловно, повлияют на деловой климат в стране – Израиль, как член ОЭСР, по-прежнему остается привлекательным для инвестиций, главным образом потому, что основы его экономической среды прочнее, чем у Ирана или Саудовской Аравии.
Израильское государство занимает все более важное место в рамках инициативы «Один пояс – Один путь» – не из-за объема прямых инвестиций Китая, а благодаря своему стратегическому положению и амбициозной инфраструктурной повестке. Его географическое положение, на стыке Европы, Азии и Африки через Средиземное море, делает его ключевым пунктом сухопутной и морской логистики, предлагая альтернативу Ирану для соединения Китая с Европой.
В этом контексте Китай и Израиль добились прогресса в переговорах о соглашении о свободной торговле, которые ведутся с 2016 года. Хотя переговоры были приостановлены с 2023 года, остается надежда на подписание соглашения после восстановления стабильности в регионе.
Торговля Китая с Израилем и Ираном: несовпадающие траектории
Торговые отношения Китая с Израилем и Ираном демонстрируют два различных экономических подхода.
С Израилем торговля все больше ориентирована на импорт высоких технологий, особенно в области полупроводников, что отражает растущую технологическую взаимозависимость.
В то же время торговля с Ираном по-прежнему сосредоточена на промышленных товарах и природных ресурсах, что указывает на более традиционное партнерство, основанное на доступе к сырьевым ресурсам. Эти контрастирующие модели отражают стратегическую гибкость Китая, одновременно опирающегося на израильские инновации и обеспечивающего поставки из Ирана.
Обострение ситуации в Ормузском проливе ставит под испытание китайскую стратегию в отношении Ирана
На протяжении почти пятидесяти лет Иран обращался к Китаю за экономической поддержкой. Хотя с 2003 по 2020 год Китай запустил в Иране 21 проект с нуля, главным образом в энергетике, давление санкций и непрекращающаяся региональная турбулентность вынудили Пекин сократить свою вовлечённость.
Крупные компании, такие как CNPC и Sinopec, сократили своё присутствие или полностью вышли из некоторых проектов, в то время как технологические гиганты, такие как Huawei и Lenovo, также свернули свою деятельность на иранском рынке. По сообщениям, в период с 2017 по 2019 год отток китайского капитала из Ирана составил примерно 990 миллионов долларов.
Китай рассматривает нестабильность на Ближнем Востоке, особенно противостояние между Израилем и Ираном, как прямую угрозу своим экономическим и торговым интересам. Будучи крупнейшим в мире покупателем иранской нефти, Китай особенно обеспокоен возможными сбоями в работе стратегических морских маршрутов, в частности, Ормузского пролива.
В июне 2025 года импорт китайской нефти из Ирана резко увеличился, достигнув 1,8 миллиона баррелей в сутки — всплеск, который произошёл незадолго до военной эскалации между Израилем и Ираном, вызвавшей серьёзные опасения по поводу безопасности Ормузского пролива.
Показатель значения КНР в этом регионе: после взаимных авиаударов между Израилем и Ираном и угрозы Тегерана закрыть этот важнейший проход, госсекретарь США Марко Рубио призвал Пекин вмешаться, подчеркнув критическую зависимость Китая от этого нефтяного маршрута.
Китай и США: стратегическая напряжённость в меняющемся Ближнем Востоке
Китай и США недавно подписали торговое соглашение и договорились о 90-дневном перемирии в тарифной войне, стремясь урегулировать ключевые разногласия и стабилизировать экономические отношения. Кроме того, в военной сфере Иран и Китай ещё в 2016 году подписали соглашение о военном сотрудничестве, отражающее их взаимное стремление противодействовать американскому влиянию в регионе и защищать торговые маршруты.
Исторически Китай поддерживал Иран через продажи оружия, трансфер технологий и программы подготовки. Более того, несмотря на официальную риторику, некоторые отчёты указывают на то, что китайские технологии способствовали развитию баллистической программы Ирана.
Оборонное сотрудничество между Китаем и Ираном иллюстрирует дипломатию двух уровней: Китай негласно поддерживает военную автономию Ирана, одновременно стремясь не подорвать стратегические отношения с другими важными региональными партнёрами, включая Израиль, с которым также ведутся диалоги по вопросам безопасности на высоком уровне. Это подчёркивает более широкую амбицию Пекина: избегать региональной поляризации и сохранять баланс сил, выгодный его интересам.
Стратегия Китая на Ближнем Востоке в отношении США основана на принципе равноудалённости: наращивать влияние без прямой конфронтации, извлекая стратегические выгоды от взаимодействия с Саудовской Аравией, Израилем, Ираном и Египтом. С этой точки зрения КНР не стремится заменить США в качестве доминирующей силы в регионе, а хочет предложить многополярное присутствие, сосредоточенное на сохранении стабильности. Поддержание статус-кво, избегание прямых конфликтов и построение параллельной системы влияния через инфраструктуру, торговлю и дипломатию являются опорами позиции Китая на Ближнем Востоке. Такой подход обеспечивает Пекину надёжный доступ к энергетическим ресурсам, торговым коридорам и устойчивому геополитическому влиянию — от Тель-Авива до Тегерана.
